Иерусалим
Случайно пришло как-то в голову отцу Тихону попроситься на поклонение в Иерусалим; эту мысль он передал отцу Мелхиседеку, который благословил ее и даже сам ходатайствовал за него пред блаженный памяти митрополитом Серафимом, прося его об увольнении отца Тихона за границу. Узнал, да поздно, Валаамский настоятель об увольнении своего молчальника в Палестину, потому что отцу Тихону был выдан уже и законный вид на следование туда; преградить путь — не было возможности.
Не шел или ехал, а летел из Петербурга отец Москвы.
Здесь он впервые явным образом начал славить Бога своими устами и говорить обо всем и со всеми, кто только был ему знаком и близок. В Киеве и всюду потом даже доднесь его уста точили и точат сладкие утешения и дивные назидания, при простоте его ума и сердца образованные строгими и горькими опытами дивного подвижничества.
Отец Тихон сам по себе не имел ни гроша, собираясь в путь к Святой Земле; впрочем, это его не затрудняло, при живой вере в Отеческий Небесный Промысл. Ему знакомые туго набили дорожный кошелек, который он, однако ж, при своей сострадательности так истощил на бедных, что на Афон явился только с полуимпериалом….
Здесь Русский монастырь принял его с любовию, согласно его желанию отдал ему пустынную келлию, где и поселился наш молчальник, но ненадолго, потому что келлия, некоторым образом принадлежа ему, требовала от него много домашних хлопот, от которых он так отвык и которые так отвлекали его от богомыслия, что он решился лучше перейти и перешел в монастырь, где, посвятивши себя совершенно Богу, и доныне пребывает в глубоком затворничестве, являясь посреди братства только в субботу для принятия Святых Тайн Христовых и никуда не выходя более в остаток седмичных дней. К себе он не возбраняет вход братии при нужде, но, дорожа его затворничеством, братия не иначе
бывают у него, как только в крайности своего положения, для раскрытия пред ним своих мыслей и совести и для получения назидания от его старческой беседы. Кушать ему приносят в келлию.
Афон
В схиме, которую отец Тихон принял на себя вскоре по прибытии из Иерусалима, он наречен Тимофеем. Ежели кому придется, посещая поклоннически Святую Гору, быть в Русском монастыре, зайдите к этому образцу современного иночества.
Вы сами убедитесь тогда в справедливости, или, лучше сказать, в слабости этой биографии отца Тихона, составляющего единственное украшение русских, на которого и самые греки смотрели и смотрят с почтительным изумлением.
Вернуться к оглавлению письма...
Вернуться к оглавлению книги...
Исторический контекст... |