История из Лавсаика о Пахоне

Неизвестно, впрочем, с какою целью попус­кает Бог на Вас искушение; может быть, как в святом апостоле Павле, Он хочет совершить в Вашей немощи Свою Божественную силу. Если для этого попущена брань, если можете устоять в ней, отстоять непорочность сердца, чистоту мысли и тела, стойте, мужайтесь, и, разумеется, благодать Божия не замедлит. Послушайте на этот раз повесть, которая при чтении мною гре­ческой книги под названием «Лавсаикон», мне показалась особенно занимательною….

В скиту близ Александрии жил старец по имени Пахон. Семьдесять лет подвизался он против плоти и диавола; в мир он не выходил, а потому и не знал тлетворного его влияния на свою светлую мысль и сердце. Раз приходит к нему юный отшельник с жалобою на тяжелые помыслы, увлекавшие его в плотской грех. Долго Пахон утешал неопытного отшельника, долго убеждал его к терпению, но видя, что тот не принимал к сердцу его убеждений, наконец сказал ему так:

- Ты видишь, что я уж стар и хил; сорок лет я прожил в этой одной келлии; но и в самой старости не совсем еще оставил меня демон. А когда был я в твои годы, подобные твоим мысли и страсти до того обуревали, до того обессили­вали меня, что я приходил в отчаяние, даже думал, что Бог меня вовсе оставил.

В течение десяти лет страдал я так и днем и ночью; покоя не было ни на минуту. При всем том я лучше решился умереть, чем растлить чистоту моего девства. Дело до того доходило, что раз я бро­сился из келлии и убежал в самую глушь пус­тыни. Там мне попалась пещера, и я спустился в нее в надежде найти диких зверей, которые бы разорвали меня и тем прекратили мои стра­дания.

Я не обманулся: пещера была занята зве­рями; я бросался на них, дразнил, сердил их, стараясь привести их в ярость и бешенство, но они, вместо того чтоб разорвать меня, валялись при ногах моих, играли как ягнята - облизы­вали мои руки и ноги и наконец удалились из пещеры. Это меня удивило. «Верно, - подумал я, - Бог помнит и хранит меня!» Мне сдела­лось тогда же легче: страсти утихли, и я весело воротился в мою келлию.

Я был спокоен; мысль моя была невозмутима, страсти спали, но демон не дремал. Не много прошло времени, как брань упорнее прежней возникла на меня от демона в движениях моей собственной плоти: он пустился на хитрости и, видя, что я не сдаюсь на влечение мысли, пред­стал предо мною в виде девицы, которую знавал я и с которою был во взамности чувств во дни моей беспечной юности, без всякой, впрочем, преступной связи с нею.

Это видение, призна­юсь, меня очаровало, минувшее воскресло предо мною; я совершенно растерялся, сам был не свой и даже думал, что действительным падени­ем падаю... Едва мог я наконец прийти в себя, хотел вырваться от искусительницы, но она как змея привилась ко мне, как смола прильнула...

В досаде я замахнулся и так ударил ее по щеке, что она как дым исчезла предо мною. Не пове­ришь, от руки, которою нанес я демону пощечи­ну, такой гадкий, такой мерзкий исходил запах, что я в течение двух лет не мог его ни отмыть, ни заглушить никакими ароматами.

Но и этим не отделался я от демона: он снова довел меня до того, что я как помешанный бро­сился в пустыню и искал дикого зверя, чтоб идти к нему навстречу и сделаться жертвою лютости его. Долго бродил я по пустыне; нестерпимый жар солнца палил меня, внутренний страстный огонь и того более тревожил меня желанием плотского удовлетворения. Случайно наткнулся я на аспида, схватил его, положил на мое тело в чаянии его угрызения и ждал последних минут жизни, но и здесь совершилось чудо благодати...

 Аспид издох прежде, нежели успел повредить или уязвить меня. Это поразило меня до край­ности, и я с чувством благодарности заплакал пред Богом, так дивно сохранившим меня от язвительности самых ядовитых Его творений Тогда-то послышался мне таинственный голос свыше:

«Мир тебе, Пахон! Мужайся и крепись: Я с тобою! Ты был силен в подвигах, и если б не оставить тебя на борьбу с плотскими страстя­ми, ты мог бы погубить себя гордостью, которая ненавистна Мне. Твое смирение, твои слезы и страдальческий подвиг привлекли на тебя бла­годать Мою; Я с тобою»!

Действительно, с той поры я покоен и не чувствую уже в плоти моей действия прежних бурных страстей, но демон все-таки не спит в некоторых случаях; да без этого нельзя и обойтись истинному подвижнику, то есть без демонских, в большей или меньшей мере, искушений.

Вернуться к оглавлению письма...

Вернуться к оглавлению книги...

Иеросхим. Сергий Веснин. Письма святогорца. 

1844 г., Афонская Гора. Русский монастырь