Поездка в Иерусалим
Оставляю на время Святую Гору, а между тем лучше скажу вам о Страстной седмице и о последней нашей ночи у Гроба Господня в Иерусалиме и о прощании с ним. Итак, послушайте. Шумно протекла для нас Страстная седмица в Иерусалиме. В первые два дня животочный Иордан был предметом нашего путешествия и наших чистых наслаждений. На Великий Вторник в тихом полусвете луны он мирно убегал пред нами в мертвые воды Содома, но едва первые лучи солнца, выходящего из-за Аравийских гор, озарили нас, мы погрузились в быстрые и мутные, но священные струи его.
В Великую Среду, уже к вечеру, изнемогшие от трудного пути, мы достигли Иерусалима, пресытившись истинно райскими наслаждениями духа в странствии к Иордану. Великий Четверток ознаменован был одним из трогательнейших событий евангельской истории: на открытой площади, пред храмом Гроба Господня Святейший Патриарх совершил торжественный обряд омовения ног в воспоминание глубочайшего смирения Богочеловека.
Действие происходило на значительном возвышении от помоста, на нарочно устроенном для того месте; зрителей было множество, так что террасы Патриаршей, храма Воскресенского, прилежащего к нему монастыря святого Авраама и подворье Гефсимании все было наполнено народом; самые карнизы зданий и всякое место, где только можно было на чем-нибудь и как-нибудь утвердить ногу, были унизаны любопытствующими.
По совершении обряда Святейший Патриарх окропил народ святою водою, и собрание шумно оставило пред-храмную площадь. Великий Пяток был несколько тише и безмятежнее прочих дней седмицы, но все-таки не имел он таинственности и глубоких следов той невыразимой скорби и сетования Церкви о страдальчески почившем Иисусе, что у нас, в России, чрезвычайно трогательно.
Что ж касается до Великой Субботы, она представляла собою более площадности, чем безмолвия и умилительной тишины. В Иерусалиме Великая Суббота - совершенный базар. Зато Пасха - изумительный переход от шумных дней Страстной седмицы к гробовой тишине и безмолвию Светлого Воскресения Христова. В самом деле, если присмотреться в Иерусалиме к этим двум седмицам - Страстной и Светлой, в них поразительный контраст. Первая, то есть Страстная, у нас в России тиха и заунывна, как похоронный процесс, но последняя, неделя Пасхи, торжественно и неизъяснимо весела в своем наружном виде.
В Иерусалиме совсем не то. Там бурно и мятежно протекают дни Страстной седмицы - и умилительное безмятежие и тишина в светоносные дни восстания Христова! Туземцы в первый день Пасхи рано оставляют уже град Божественный: пришлецы с отдаленных краев света партиями, целыми караванами, поспешно и бесконечной вереницей тянутся в свою отчизну, и святой Иерусалим погружается в безжизненность до приезда новых поклонников и чтителей великой его святыни.
Смутен был для меня первый день Святой Пасхи.
Мысль, что я завтра должен оставить Иерусалим, и оставить уже навсегда, свинцовой тяжестью ложилась на занывающую мою грудь и давила мое сердце. Задумчиво бродил я среди ликующих моих соотечественников; их шумная радость, более о наступающем пути к милой родине, чем о днях самой Пасхи, меня отталкивала от их торжествующей толпы. В глубоком и грустном раздумье, как в путь еще неиспытанный, сбирался я к отъезду из Иерусалима на следующий день.
При тяжелой мысли - навсегда оставить Иерусалим - я еще пожелал в числе прочих русских провести у Гроба Господня ночь, конечно, уже последнюю и единственную из утешительных ночей моей жизни. Для этого на закате солнца мы русской нашей семьею отправились в храм Гроба Господня; его широкая дверь шумно затворилась за нами, и перебежавший по галереям отдаленный гул дал нам знать о нашем заключении на целую ночь во святилище спасающего нас Господа.
Иеросхим. Сергий Веснин. Письма святогорца.
1844 г., Афонская Гора. Русский монастырь
(Афон. Есфигмен)
Вернуться к оглавлению письма...
Вернуться к оглавлению книги...
Карта сайта |