Освящение Митрофаниева храма
Замечательно, впрочем, что прошедшая осень была очень здесь тяжела: многие из иноков скончались. В особенности предостерегал нас доктор от употребления сырого винограда, который мог иметь вредное влияние на здоровье.
Исключительная смертность была в Хилендарском монастыре, где воздух тяжел и источники воды, которою пользуется братство, очень нехороши. Кроме этого, особенно нового в настоящую пору на Святой Горе ничего не слышно. Между тем собственно в нашем Русике новость вот какая, друзья мои: не так давно у нас совершилось освящение нового, собственно русского, Митрофаниева храма.
Освящение совершал Адрианопольский митрополит Григорий, пребывающий на покое в одном из здешних монастырей, а именно в Ватопеде. Этого владыку обыкновенно у нас зовут «мученический брат», потому что несколько лет тому назад брат его пострадал от турков и Греческою Церковью сопричислен к лику новых святых мучеников.
Но обратимся к нашей радостной новости, то есть к освящению нашего храма во имя святителя Христова Митрофана, первого епископа Воронежског. Для русского сердца было чрезвычайно трогательно это редкое и, можно сказать, единственное в своем роде событие (освящение Митрофаниева храма) на священных высотах Афона.
Признательность Русского монастыря Господу Богу за Его Отеческий Промысл о нем свидетельствовалась всенощным, на этот отрадный день освящения, бдением, продолжавшимся восемь часов, а благодарность к России за ее внимание и участие в судьбах сей обители живо выразилась в теплых молитвах о вожделенном здравии нашего Государя Императора Николая Павловича и всей Высочайшей Фамилии, а с тем вместе и о спасении всех, в особенности благотворящих этому Русскому монастырю.
Назад тому шесть уже лет, как положен был основный камень храму новоявленного чудотворца и святителя Митрофана; в течение этого времени он медленно возникал, стесняясь внешними обстоятельствами, и доныне, вероятно, не достиг бы еще в совершенстве внутренней отделки, если бы не послал Бог сюда, сверх чаяния, поклонника, санкт-петербургского купца Семена Максимовича Комарова, который, тронувшись бедным положением Русского монастыря, при отбытии своем со Святой Горы Афонской дал священный обет: устроить иконостас в новый Митрофаниев храм и озаботиться о внутреннем его украшении на собственное свое иждивение, что и исполнил как нельзя лучше.
Три года спустя, 1 сентября 1846 года, он прибыл на Святую Гору со сделанным в России иконостасом, сам лично досматривал за конечною отделкою храма, и к 23 ноября храм Митрофаниев красовался уже иконостасом и драгоценною утварью. Толпы любопытствующих теснились в храме. Греки радовались усердию России к благолепию храмов Господних, а сердца русских преисполнялись чувствами неизъяснимого восторга.
Благословениям России и державному Царю ее и изъявлениям чувств сердечной признательности г. Комарову не было конца... Зрелище было истинно умилительное!.. В день, когда празднуется память святителя Христова Митрофана, предположено было освятить его храм, и Русский монастырь, в чувстве важности и редкости праздника собственно русского, считал недостаточным совершить это празднество без архиерея.
Вследствие того и был заранее приглашен престарелый Адрианопольский митрополит Григорий, который и прибыл за восемь еще дней до праздника. В течение этого времени часто навещая новый храм русский и любуясь на его драгоценные украшения, он святительски благословлял имя России и ее Державного Венценосца, а обращаясь к г. Комарову, указывал ему то на иконы святых, то на небо, не в состоянии будучи объяснить по-русски своих сердечных ему желаний награды за его пожертвования там, на небесах!..
22 ноября, когда уже все было готово к освящению, в 4 часа пополудни началась в новом храме малая вечерня, после которой мощи святого великомученика Пантелеймона, заранеевнесенные в него, отнесены были обратно самим Высокопреосвященным в греческий собор на свое место, и до 6 часов вечера братии дан был отдых к оживлению и укреплению сил на всенощное бдение, начавшееся с потухающею зарею и длившееся, как уже сказано, восемь часов.
Русские и греки и все пришельцы на этот русский праздник (их было до 500 человек) соединились для бдения в новом храме; пение было общее: началось русскими, потом сменилось греками, и наоборот. По вечерне греки удалились в свой собор на утреню, но сам Преосвященный остался с нами, и для него собственно тогда же было читано на греческом языке житие святителя Христова Митрофана.
После первой кафизмы на утрени было произнесено русское слово, в котором особенно выражались признательные чувства русского общества к Господу Богу и к России, с историческим, между прочим, указанием на первоначальное происхождение и достоинство христианских храмов, имеющих основание в словах святого апостола Петра, в Фаворских еще сенях указавшего нам право посвящения храмов имени не одного только Господа Бога, но и святых Его, чего совершенно была чужда Церковь Ветхозаветная, строго ограничившаяся поклонением единому Богу, и то во храме только Иерусалимском.
Вслед за нею началось освящение и совершилось еще до рассвета дневного. Глубокая тьма преполовив-шейся уже в славословиях ночи чрезвычайно много придавала трогательности обряду освящения, и в особенности троекратного обхождения вокруг церкви пред его началом.
Все братство и пришельцы с возжженными свечами, а некоторые с лампадами и хоругвями предшествовали и последовали святителю Божию; и вся эта процессия, утопая во свете пылающих свеч, живо напомнила собою древнего Израиля, руководимого в нощи огненным столпом к далеким пределам обетованной земли. Русский колокольный звон довершал торжественность русского праздника, невольно переносившего нас мыслью в далекую и милую отчизну нашу.
Литургия, без расхода начавшаяся по освящении, кончилась в 9 часов утра, и таким образом вся служба этого русского праздника, в беспрерывном ее порядке, длилась целых пятнадцать часов, что до такой степени истощило силы маститого старца, Преосвященного Григория, что его на руках отнесли из церкви в гостиную.
Трапеза как в самый праздник, так и накануне, поставлялась здесь на счет единственного благодетеля русского храма г. Комарова, лично делившего с нами нашу радость.
Здесь, в трапезе, была произнесена престарелым греческим даскалом архимандритом Прокопием краткая речь, в особенности трогательная выражением затруднительных обстоятельств настоящего положения Русского монастыря и изъявлением признательности от лица всей братии г. Комарову, тост которого был заключением не роскошной, но довольно вкусной трапезы.
Из трапезы все братство с настоятелем удалилось в Русский новоосвященный храм, где по кратком славословии возглашено было многолетие Государю Императору, Высочайшей Фамилии, потом Священному Синоду, всем любителям и благотворителям Русского монастыря и наконец г. Комарову. Возглашение многолетий, потрясая легкие своды храма, звучным эхом далеко переливалось в воздухе и, конечно, отзывалось в самых небесах!..
По выходе из храма г. Комаров принимал от всех поздравление с благополучным окончанием праздника, а в гостиной, за кубком лозного вина, желания многолетий Государю Императору повторились, и взаимность скромных бесед ликующего братства длилась почти до полудня; но к вечеру торжественного праздника, сменившегося обычным безмятежием иноческой жизни, уже как не бывало; только русский чай напоминал нам торжество и знаменательность протекшего дня. Так совершилось освящение русского Митрофаниева храма! Мы прославили за то Господа Бога, в чувстве искренней признательности молились Ему за Россию и сердечно просили, да дарует Он славу ей, могущество и силу и многая, многая лета нашему Батюшке, ее Великому Царю!
С. М. Комаров теперь уже в иноческой одежде и назван Серафимом. Поначалу г. Комаров, когда прибыл сюда с иконостасом, даже до освящения храма, на вопрос братии, останется ли жить с нами, обыкновенно отвечал:
- А вот подожду освящения храма. Когда это дело совершится и я исполню вполне мой обет, тогда посмотрю, что со мною сделает святой Митрофан и что он скажет мне... Теперь я ничего не предполагаю.
Освящение храма Митрофаниева у нас совершилось 23 ноября, а 5 декабря г. Комаров принял на себя ангельский образ. Таким образом, истощивши все на украшение святого храма, он составил собою красоту, наконец, и нашего русского общества. Отец Серафим прекрасный инок!
(Афон.Ивирон)
Иеросхим. Сергий Веснин. Письма святогорца.
1844 г., Афонская Гора. Русский монастырь
Вернуться к оглавлению письма...
Вернуться к оглавлению книги - Часть II...
Карта сайта
|