Что ж за беда, что он русский…
- Вы ли это писали? И вашей ли руки письмо? - спросили меня некоторые из членов по-русски.
Я осмотрел письмо; оно было проколото во многих местах и не имело никаких повреждений. Я утвердительно отвечал, отдавая письмо г. секретарю, что оно точно писано мною по просьбе Г-ва.
- Для чего ж вы постригли Г-ва? - спросили члены нашего старца-игумена по-гречески. - И по какому праву представили его к рукоположению во иеромонаха?
- Я постриг потому, - отвечал скромно наш старец, - что Г-в сам того желал и убедительно просил.
- Как же вы смели решиться на это без ведома протата? - возразил один из членов.
- Так же точно, как и вы в подобных случаях, - спокойно сказал старец наш. - Кого вы постригаете, не даете знать о том протату, и никто от вас не требует в том отчета. Это общее законоположение или устав Святой Горы, и, следуя ему в точности, я не отгоняю приходящих работать Господу. На то и монастырь у меня, чтоб принимать желающих и ищущих спасения.
- Но Г-в имеет жену, - заметил иронически кто-то, - а он к тому же и русский, притом
солдат.
- Что ж за беда! - отвечал наш старец. -Г-в уже стар, свыше законных лет супружеской жизни, да к тому же в одном из монастырей русских жил уже десять лет с непременным намерением и желанием кончить остаток дней своих в иноческом одеянии.
Это подтвердили мои русские иноки, знавшие его в России, подтвердили и то, что жена его действительно остается десять лет уже в монастыре женском и непременное имеет желание постричься, как скоро пострижется муж ее. Со своей стороны я упорствовал поначалу, отказывал, но Г-в свидетельствовался Богом и своею совестью, что навсегда останется с нами, если только пострижем его, иначе он удалится в мир...
Что ж за беда, что он русский.. Если б мы были не единоверны с Россиею, если б у нас было более опасности для спасения, чем в России, я был бы виноват; а что ж за беда, что Г-в - русский? И монастырь у меня Русский.
Положим, что мы остаемся в подданстве Порты, но и Россия к нам в родственных отношениях и по вере, и по самому имени… Если правительство русское постоянно благодетельствует нам чрез дозволение сбора в России и русские питают к нам чувство особенного расположения и если мы платим за то взаимностью к ним чувств, значит и мы - - то же, что русские.
Это очень справедливо, потому что ни в одном из ваших монастырей не молятся открыто за Россию и за Русского Царя, потому что вы не имеете на то права, это право - исключительная собственность нашего монастыря, как Русского.
Вы сами знаете, что мы всегда и везде, где приличие и долг требуют, возглашаем Августейшую Фамилию Русского Царственного Дома, и слыхали, как каждое воскресенье и праздник после трапезы мы многолетствуем Николая и Его великую Россию... Мы почти те же русские...
• Что ж касается до рукоположения Г-ва во иеромонаха, - продолжал по некотором раздумье старец. - в этом я не даю никакого отчета, потому что никогда и не думал представлять Г-ва к такому высокому званию.
Вы знаете строгость здешних правил в рассуждении священства: мы избираем на это служение исключительно девственников; между тем Г-в и женат, и военного сословия. Для людей подобного рода у нас нет исключения из строгих правил отеческого законоположения.
Я не хочу никого у себя иметь в священстве из таких людей, которые, волею или нуждою, предпочли удовольствия семейной жизни строгому девству и которые хотя законно и по праву верноподданнической присяги, но проливали человеческую кровь и мстили врагу... В случае только нужды, как вы сами знаете, у нас, на Святой Горе, удостаиваются священства люди, подобные Г-ву.
У меня не было в этом крайности - да русских я редко и представляю к рукоположению, и не иначе, как по строгом испытании их образа жизни, и минувшей и настоящей, и по совершенной уверенности опытом и летами, что они навсегда остаются и жить здесь, и умереть. А с чего усвоил себе Г-в священство - знает его совесть. Пусть он отвечает за это.
- Где ж его русский паспорт? - спросили члены.
- И этого не знаю, - отвечал старец, - - вы знаете, что каждый поклонник, кто бы он ни был, как скоро прибудет на Святую Гору, предъявляет паспорт здешнему турецкому аге, после чего уже свободно поклонник остается на Святой Горе. Требовать паспорта и досматривать за поклонниками - не иноческое дело; наше дело и обязанность - принимать и покоить странников в духе Авраамлева гостеприимства, не огорчая их требованием и спросом - есть ли у них виды и кто они таковы?
Подобные исследования - дело правительства, а не наше. Итак, был ли у Г-ва паспорт, спросите турецкого агу, я не знаю про это. Да как же мог Г-в уехать от Святой Горы без паспорта? Вы знаете, отцы, что никто из капитанов не принимает к себе на корабль беспаспортного.
И в этом случае отвечает ага, а не мы. И то еще спрошу: к чему нам паспорт Г-ва? Разве можно и вправе удержать русского подданного против его воли? Это и вы и я знаем; значит, и толковать нечего...
Более сего я не могу вам ничего сказать, отцы, - и старец замолчал.
Вследствие таких отзывов нашего игумена протат положил: отобрать от него объяснения на бумаге и препроводить их к Святейшему Патриарху для зависящего с его стороны распоряжения. Таким образом, нас вежливо отпустили из протата.
(Афон. Дионисиат)
Иеросхим. Сергий Веснин. Письма святогорца.
1844 г., Афонская Гора. Русский монастырь
Вернуться к оглавлению письма...
Вернуться к оглавлению книги - Часть II...
Карта сайта |