Тернистым путем к небу
Варнава (Беляев)
Житие старца Гавриила (Зырянова)
Часть IV
Старец иеросихм. Гавриил Зырянов
Старец Гавриил и Алеша Ворбьев
«Долго я ломал себя,
все не удавалось.
Ну, наконец сломил...»
Разрыв с игуменом
Наконец произошел прощальный и окончательный разговор - я боюсь написать слово «разрыв» - с игуменом…
О нем мне батюшка рассказывал не без юмора так: «Пошел я за последним благословением к игумену. Прихожу в покои настоятеля (вот тоже словечко, которое бы надо убрать из монашеского обихода; "покой" для монахов разве только в могиле или в раю, если они его заслужили, что и в известном видении Антонию Великому возвестил глас Божий), а там говорят, что он в канцелярии. Был уже поздний вечер.
Я дернул дверь за ручку. - Не отворяется…
"Похоже, заела", - думаю.
Дернул ее с усилием и вошел….
- Благословите, батюшка, отец игумен, - говорю и подхожу под благословение.
А на нем лица нет. И я даже испугался. Вот, думаю, в каком настроении его застал.
- Ты как сюда попал? - спрашивает игумен.
Обыкновенно как, в дверь, - отвечаю ему.
- Да нет же, - говорит, - она на крючке.
Он, оказывается, заперся ото всех…
Встал, и мы пошли к двери. И видим, здоровенный крюк в пол-аршина напрочь отлетел.
- Ну и силенка у тебя, - говорит, - Бог не обидел. Так ты зачем ко мне?
- Покаяться и проститься пришел.
- Все бунтуешь. Я же тебя хоть через неделю постригу, только оставайся.
Но я пал ему в ноги и говорю:
- Простите и не оставьте своей милостью. Но только на будущее время, если не придется устроиться в Москве. Но в Оптиной не могу остаться. Вы же сами первый скажете: "Вот монах, вертится туда и сюда, нетвердый человек".
Игумен, по-видимому, был удовлетворен моими словами, а я продолжал:
- Простите, я вам открою свою душу как духовнику и старцу, а не как начальнику. Тяжело мне стало, когда я узнал, что меня обошли. Ведь монашество есть не награда, а - покаяние...
Эта мысль, которую я усвоил из чтения святых отцов, стала моим глубоким убеждением. А покаяние-это заповедь Христа. Им я живу и стараюсь научиться духовному плачу.
И в чем же мне отказывают? В этом самом плаче о грехах, то есть в монашестве, постриге, в мантии.
Мое сердце пламенно ищет всего этого, а меня его лишают, и тем самым как бы я делаюсь лишним в братстве. А в Москве мне все это дают сразу, й с радостью даже. И после этого, что мне до того, что там будет! Наружный вид монаха необходим ведь и для внутреннего монаха...
Игумен был тронут моей исповедью...
Мы расстались мирно. Я поблагодарил его за все, и мы простились».
К оглавлению: Старец иеросихм. Гавриил Зырянов
Часть IV | 
