Тернистым путем к небу
Варнава (Беляев)
Житие старца Гавриила (Зырянова)
Часть VII
Фото еп. Варнавы. Старая Москва
Старец иеросихм. Гавриил Зырянов
Старец Гавриил и Алеша Ворбьев
«Долго я ломал себя,
все не удавалось.
Ну, наконец сломил...»
Вместо напряженного порыва к святости читатель сталкивается с длинным перечнем похвальных дел
Между тем расцвет в России XIX века великой светской литературы выдвинул новые требования к описанию человека: подробное и изощренное раскрытие его внутренней жизни, пристальное внимание к ее трагическому положению в историческом времени. Если в старинных канонических житиях ощутимо дыхание вечности, то в благочестивых жизнеописаниях прошлого века вместо напряженного порыва к святости читатель сталкивается с длинным перечнем похвальных дел и чувств из послужного реестра героя. Святой из житий - небесный человек, его поступки и слова всегда особо значимы, праведны и совершенны. В центре внимания литературы благочестия - современный носитель святости, также окруженный аурой своего высшего предназначения. Естествено в судьбе такою человека читатель ожидает увидеть глубину напряженной духовной работы, неприкрытую правду сердца и его тайны. Однако острые углы бытия, болезненных социальных и исторических проблем сглажены катком благостных описаний, а необычные (и часто поразительные) поступки живых людей бледным намеком, как сквозь тусклое стекло, пробиваются на страницы подобных изданий. Странным образом колючие столкновения с действительностью (не дай Бог, с властью), многоликие неприятности и беды (не дай Бог, гонения) оборачиваются в такого рода книгах в обычную неприятность с обязательным благополучным концом (или, на худой случай, с благопристойным выводом). Стоит ли этот обман стольких трудов?
К оглавлению седьмой части. Житие старца Гавриила (Зырянова)
Фото еп. Варнавы
|