Тернистым путем к небу

 Варнава (Беляев)

Житие старца Гавриила (Зырянова)

Часть VII

Фото еп. Варнавы. Старая Москва

 Старец иеросихм.  Гавриил Зырянов

Старец Гавриил и Алеша Ворбьев

 «Долго я ломал себя,

все не удавалось.

Ну, наконец сломил...»

Вместо напряженного порыва к святости читатель сталкивается с длинным перечнем похвальных дел

 
Между тем расцвет в России XIX века великой светской литературы выдвинул новые требования к описанию человека: подробное и изощренное раскрытие его внутренней жизни, пристальное внимание к ее трагическому положению в историческом времени.
 
Если в старинных канонических житиях ощутимо дыхание вечности, то в благочестивых жизнеописаниях прошлого века вместо напряженного порыва к святости читатель сталкивается с длинным перечнем похвальных дел и чувств из послужного реестра героя.
 
Святой из житий - небесный человек, его поступки и слова всегда особо значимы, праведны и совершенны. В центре внимания литературы благочестия - современный носитель святости, также окруженный аурой своего высшего предназначения.
 
 
Естествено в судьбе такою человека читатель ожидает увидеть глубину напряженной духовной работы, неприкрытую правду сердца и его тайны.
 
Однако острые углы бытия, болезненных социальных и исторических проблем сглажены катком благостных описаний, а необычные (и часто поразительные) поступки живых людей бледным намеком, как сквозь тусклое стекло, пробиваются на страницы подобных изданий.
 
Странным образом колючие столкновения с действительностью (не дай Бог, с властью), многоликие неприятности и беды (не дай Бог, гонения) оборачиваются в такого рода книгах в обычную неприятность с обязательным благополучным концом (или, на худой случай, с благопристойным выводом).
 
Стоит ли этот обман стольких трудов?
 

К оглавлению седьмой части. Житие старца Гавриила (Зырянова)

Фото еп. Варнавы