2015/03/26, 09:19:39
Покажите мне на земле хоть что-то, за что мне нужно здесь бороться, хоть что-то, что мне нужно здесь искать, а не Царства Небесного внутри самого себя, здесь, в мире, где всё продаётся и покупается за деньги, где даже святые иконы, Святой Крест Христов, молитвы, таинства Церкви Христовой, всё, что только было у человека, чем он по настоящему дорожил и благоговел, всё всё всё, продаётся и покупается за деньги, всё превратили в товар, все святыни, а храмы и монастыри в магазины и торговые лавки. Ничего святого больше на земле не осталось. Везде повесили ценники, всё превратили в товар, а весь мир в рынок. Так что ж такое, мерзость запустения стоящая на месте святе? Трудный вопрос правда? Особенно для тех, кто занят вовсю этой всемирной торговлей святынями Божиими и подсчетом прибылей. А как же, жить то надо. А жить, это значит-торговать. Вот это и есть, мерзость запустения, стоящая на месте святе. То есть, когда в сердце человека, где должно расти и процветать Боголюбие, Царство Небесное, вместо этого растёт и процветает сребролюбие и царство земное. И все про это молчок, как в рот воды набрали. Про всё что хочешь, часами могут болтать и хвастать и монахи и миряне, или вернее монахи с мирянами, а сребролюбие, которое по слову апостола, есть-корень зла, это табу, про это ни слова, это святыня современного мира, это не продадим ни за какие деньги. Ну и ну, что творится на белом свете! Вот это да! Да люди в миру, которые ещё не пришли к вере и по необходимости занимаются всей этой куплей и продажей, в тысячу раз святее тех, кто на святыни Церкви Христовой ценники повесил и превратил всё в товар и в прибыль, а иначе, обесценил все церковные ценности и Самого Христа Распятого на Кресте продаёт за деньги день и ночь и не чувствует, что творит. Нет нынче монашества, говорит святой Игнатий, одно актёрство. Вы посмотрите, как святой всё это видел и видит. Все кругом кинулись всё продавать, снимать на камеры и позировать перед объективами, выставляют себя на обозрение перед всем миром. Сами себя. В храмах Божиих, находятся иконы святых отцов Святой Церкви Христовой. А фотографии, это чьи иконы, какой церкви, и кто те люди, которые сами выставляют себя на всеобщее обозрение перед всем миром, и сами себя называют православными, прежде своего прославления Святой Церковью, это кто, чьи это святые? Величаясь таким благообразием, они дерзают ставить себя в число спасенных: говорит святой Симеон в слове 47: для тех, которые так мудрствуют, всё Божественное Писание, как вижу, стало бесполезно. Заткнули они уши свои и стали глухи, как аспиды и всё спасение свое, как думаю, полагают в одной внешней и видимой чинности христианской, а которые из них иереи и монахи, в чёрных рясах и камилавках, или даже в больших бородах и длинных волосах. Величаясь таким благообразием, они дерзают ставить себя в число спасённых. Но пусть дерзают, пусть и утешаются всем этим, как и образом своего мудрования. Нагими предстанем мы судищу Христову, да приимем кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла. Так каждый день велегласно взывает к нам Божественное Писание, хотя они и не хотят это слышать. Если же наги предстанем мы судищу Христову, то где тогда будут эти облачения, какими покрываем мы теперь и украшаем тела свои? Где эти блестящие рясы? Где изящные камилавки? Где щегольские сапоги? Где разукрашенные пояса? Где величавые выступания? Где изысканные приветствия? Где преждевозлежания на сборищах? Где многорасходные трапезы? Где тщеславие наше, гордыня и властолюбие? Где пространные келлии, убранные будто покои новобрачных? Где неукротимые безчинные смехи, безвременные беседы и празднословие? Где святыня наша, как величают нас и как любим мы быть величаемы? Где льстецы, которые величают нас святыми, говоря: отче святый, и стопы ног наших возмущают? Где чины, из-за которых рвёмся мы опережать друг друга? Где хвастовство родством и знакомством со властями? Где слава мирская и украшение титулом мудреца века сего? Где риторский язык, из которого как из источника течёт цветистая речь? Где тогда, или лучше сказать, где теперь мудрец, где книжник, где совопросник века сего, чтобы сесть нам вместе и посовещаться о том страшном дне и часе, всё разследовать и разсудить и с самими собою и с Божественным Писанием, чтобы наверное определить, что может помочь нам тогда, и затем взяться делать то со всем усердием. Аминь. Слава Великому Всемогущему Богу и Отцу нашему Небесному за всё и за всех.
Слава Богу за всё |
